Мимо острова Буяна проходит купеческий корабль. Четыре раза проходит! И четыре раза с пристани палят пушки – велят пристать к берегу. Эта пальба всегда воспринималась как нечто праздничное. Приказной порядок стрельбы был завуалирован грохотом, огнем и дымом. Детское восприятие.
А сейчас как бы вдруг появился вопрос: а почему надо стрелять, чтобы корабль зашел в гости? Что это за форма приглашения? Никакого упоминания, что это был праздничный салют, приветствие нечаянным гостям. Это был приказ. Да еще и с угрозой!
Это можно понять, если учесть фон, обрисованный поэтом:
Вот открыл царевич очи;
Отрясая грезы ночи
И дивясь, перед собой
Видит город он большой,
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Стены, защита – кругом враги. И на море тоже. А в те сказочные времена, видимо, непросто было отличить торговый корабль от военного, поэтому с пристани стреляют (для начала холостыми зарядами). Как бы разведка боем. Не будет стрелять в ответ – значит, нет угрозы нападения, значит, торговый. А если так – пусть заходит в порт, может, чего хорошего привез.
В четырех эпизодах князь Гвидон спрашивает у гостей о том, чем они торгуют и куда теперь плывут. Три раза купцы называют товар, которым они торговали: «Соболями, чернобурыми лисами», «Конями, донскими жеребцами», «Булатом, чистым серебром и златом». И три раза говорят: «И теперь нам вышел срок».
В четвертом эпизоде ответ звучит несколько иначе:
Мы объехали весь свет,
Торговали мы недаром
Неуказанным товаром;
А лежит нам путь далек:
Восвояси на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана.
Что бы это значило: «торговать неуказанным товаром»? Это значит – продавать контрабанду! Мало того, купцов застукали на этом, они должны бежать, поэтому и «лежит нам путь далек: восвояси на восток»! Драть надо, и как можно скорее! Убираться восвояси! И не куда-нибудь – под защиту славного Салтана!
Зачем купцам нужна была такая нечестная торговля? Что их вынуждало везти тайно какие-то товары с риском остаться и без товара, и без денег? Ответ один – произвол на границе (или на воротах города). Очень красиво это описано у Владимира Соловьева в «Повести о Ходже Насреддине»: «Сборщик повернулся к стражникам, которые от нетерпения давно уже приплясывали на месте, и пошевелил толстыми пальцами. Это был знак. Стражники с гиком и воем кинулись к верблюдам. В давке и спешке они перерубали саблями волосяные арканы, звучно вспарывали тюки, выбрасывали на дорогу парчу, шелк, бархат, ящики с перцем, чаем и амброй, кувшины с драгоценным розовым маслом и тибетскими лекарствами. От ужаса купцы лишились языка. Через две минуты осмотр окончился. Стражники выстроились позади своего начальника. Халаты их топорщились и отдувались. Начался сбор пошлин за товары и за въезд в город.»
И хотя риск велик, соблазн еще больше. Поэтому и удирают купцы восвояси с выручкой от контрабанды.
Знал царь о проделках своих купцов или нет? Скорее «да», чем «нет». Но, видимо, и тогда правители не выдавали в чужие руки своих комбинаторов. Купцы возвращались домой, в отечество, под родной кров. А уж батюшка-царь не выдаст! А если накажет – так от рук благодетеля и наказание можно стерпеть! Если оно будет.
И тут мы подошли к очень щекотливой теме: царь и поэт. В начале сказки царь представляется таким тютей, которого можно запросто провести, обвести вокруг пальца. Хотя в гневе он грозен и вояка неплохой – домой с победой вернулся. И вдруг в конце (или почти в конце) сказки Александр Сергеевич привязывает царя к контрабанде. Это смутное указание на нечестность царя! Мол, твои купцы торгуют контрабандой, ты об этом осведомлен, значит, и ты получаешь доходы от этого!
А чего это вдруг купцы разоткровенничались с князем Гвидоном? Что это у них вдруг развязались языки? Неужто выпили больше, чем надо? Или они захотели и его привязать к своему промыслу? Тем более, что у него и золото (скорлупки от орехов), и изумруд (ядра орехов)!
Заканчивается сказка воссоединением семьи: и царица оказалась при муже, и у сына всё, как надо. Счастливый конец! Но не зря говорится «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок!». И Александр Сергеевич шлет нам завуалированное послание: нет белых и пушистых правителей!
Несколько слов о географии сказки. Обычно в сказках нет никаких указаний на географическое положение места действия: «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве».
А. С. Пушкин отступил от этого правила. Есть несколько деталей, которые обозначают, хотя и не очень определенно, положение царства Салтана на карте. Прежде всего, элемент русской государственности: бояре. Далее, белочка поет песенку «Во саду ли, в огороде». И наконец, дядька Черномор.
Географическая привязка есть в товарах, которыми торговали купцы – донские скакуны. Вряд ли можно было вывозить их для продажи, например, из Турции. Дон, а скорее – дельта Дона – вот местонахождение царства Салтана.
Логично предположить, что действие сказки происходит в Азовском море. «Крупных островов в Азовском море нет. Имеются лишь небольшие низкие острова: остров Ляпина – вблизи берега восточнее порта Мариуполь, искусственный островок Черепаха – на подходе к порту Таганрог. Песчаные острова – на подходах к порту Ейск.»
Но есть одна природная особенность Азовского моря – в нем действует грязевой вулкан. Более того, в 2008 году после извержения в море образовался остров. Об этом вулкане было известно в 18 веке. Возможно, об этом знал и Александр Сергеевич, и это побудило его привязать сказку к месту, где возможны такие чудеса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.