Блаженные миротворцы или Покровская улица и ее герои

Киевский историк Виктор Заславский рассказывает большую историю маленькой столичной улицы Покровской....

Если спускаться от Андреевской Церкви на Подол, то уже в самом низу Андреевского спуска, перед самой Контрактовой площадью, идет направо тихая и незаметная улица – улица Покровская. На ней две старинных церкви (от одной из них осталась лишь колокольня), лицей №106 и американское посольство, после чего улица упирается в ресторан с казино, возле которых возведен памятник запорожским казакам. Такая себе приятная и почти незаметная улица, спрятанная между модными и всегда многолюдными соседями. На Спуске никогда не стихает пчелиный рой туристов, торговцев сувенирами и просто отдыхающих, на Сагайдачного когда не пробки, то перекрыто движение (по выходным и праздникам), а о Контрактовой площади нечего и говорить – там и туристы, и киевляне гуляют, там Могилянка и Гостинный двор, офисы и кабачки, неформалы и просто любители этих в действительности приятных мест, шарминок, которые делают Киев Киевом.

А Покровскую улицу чествовали лишь те, кто там работает, школьники и верующие, что ходят в две церкви, которые расположились в этом живописном уголке Старого подола. Да еще водители и пешеходы не упустят возможности «срезать угол» на Сагайдачного или Почтовую Площадь. А между тем, ни одна улица Старого Киева, а тем более Подола, не может не иметь как минимум тысячи лет истории, и улица Покровская – не исключение. Конечно, если сравнить ее со Спуском или Контрактовой, может Покровская улица и не примечательная, но кто знает! Была эта улица в Киеве со времен Средневековья и звалась раньше Гнилой – потому что на нее стекало много ручьев с Андреевской горы (горы Вздыхальницы – старое название). Имела она и своих героев, и своих мучеников, и свои славные и трагические времена.

Католики в казацком Киеве

Киев тяжело назвать католическим городом. Традиции «Руси Православной» при старательной поддержке Российской Империи, а позже – Советского Союза достаточно мощно укоренились в нашем мышлении. Однако католики в Киеве были еще во времена Киевской Руси. Католики-варяги служили у киевских князей и принимали важное участие в политической жизни государства. Князь Ярослав Мудрый сам был женат на католичке – шведской принцессе Ингигерди – а дочек и сестер своих отдавал за католических монархов – французского, норвежского, венгерского. Сестру свою великий князь отдал за польского короля. Среди киевлян ходила пословица, что «и ту веру, и ту Бог дал». Один из основателей Печерской Лавры св. Феодосий жаловался в своих трудах, что киевская земля «наполнилась той злой веры». Тяжело говорить наверно, где находились эти первые католические храмы Киева, но можно быть уверенными, что после нескольких разрушений Киева в ХІІ веке, а также монголо-татарского нашествия от них мало что осталось.


Опять появляются католические церкви в Киеве в ХVІ веке или даже раньше – когда католичество начало распространяться в Великом Княжестве Литовском и Речи Посполитой. Среди воинов, которые обороняли Киевский Замок, вероятно, были католики. Католиками могли быть и купцы, которые торговали в Киеве, и другие переселенцы, которых всегда хватает в большом городе. Для служения этим людям в Киеве учреждаются католические приходы, которые находились в торгово-ремесленном районе Киева – Подоле. А когда в ХVІ веке начинается Реформация, начинается и большая реформа в католичестве. Старые и новые монашеские ордена словно просыпаются от долгого сна и начинают проповедовать Слово Божье, учить народ библейским заповедям и правилам веры. На поприщах Украины и Речи Посполитой особенно отметились ордена бернардинцев, доминиканцев и иезуитов. В большинстве городов и местечек Западной Украины сохранились полностью или частично монастыри («кляшторы») этих трех орденов. Не был исключением и Киев – первыми здесь поселились доминиканцы (по-видимому, потому, что были здесь еще до монгольского нашествия), потом к ним присоединились бернардинцы, и уже в начале семнадцатого века в Киеве создали свой коллегиум иезуиты.

Деятельность католических монахов в Киеве, как и в стране в целом, часто изображалась историками в негативном плане. Но в любом случае, нельзя отрицать тот факт, что католические монахи и священники Украины и Киева желали то же, что и любое христианское сообщество: проповедовать христианство, учить людей правилам веры, иметь многочисленные приходы и влияние на общественную жизнь. Бернардинцы, доминиканцы и иезуиты всем сердцем верили в необходимость проповеди в этих краях, они были готовы осуществлять этот труд невзирая на все препятствия, имели в сердце решимость и отвагу посвятить этому всю свою жизнь, а в голове – мудрость и понимание, как достичь своей цели.

О месте нахождения католических церквей в Киеве имеем вести от Гийома Левассера де Боплана, французского инженера, который построил в Украине несколько крепостей. Также ученый монах-доминиканец Петр Развидовский в своем описании Киева вспоминает места нахождения католических церквей. Кроме того, имеем план Киева, сделанный в 1651 году голландским художником Авраамом Ван Вестерфельдом. На этом плане очень легко заметить католические церкви – их нефы и бани очень резко отличаются от многочисленных куполов православных церквей.

Монастырь доминиканцев находился возле Житнего торга (современный Житний рынок), а монастырь бернардинцев – под горой Вздыхальницей (которая и до сих пор носит это название), на улице Гнилой – современной Покровской. Рядом с бернардинцами на нашей улице была доминиканская типография и колодец с первым в Киеве водопроводом. Кроме того, рядом с бернардинцами на этой же улице разместилась и иезуитская школа-коллегиум, а также армянская церковь. Армяне были рьяными торговцами, и потому армянские кварталы сохранились почти в каждом из украинских городов, которые хотя бы частично сохранили свое средневековое лицо. Были там и православные церкви – например, небольшая церковь Николы Доброго.

Церковь Николы Доброго, по легенде, стояла на Покровской улице еще во времена Киевской Руси и сгорела во время очередного пожара в начале XII века. Более правдоподобная история начинается в начале XVII века, когда Самийло Кошка, казацкий вожак, а позже – и гетман, находясь на галерах в турецком плену, поднял восстание и получил желаемую волю для себя и товарищей. Чтобы отблагодарить Бога за свое спасение, он на собственные средства построил на подоле церковь в честь Николы Доброго. Добрым он назвал святого, по-видимому, в благодарность за освобождение – в казацкие времена святому Николе молились за возвращение пленных на волю. Есть и другая причина такого названия – возле церкви стоял госпиталь для бедных, построенный на гетманские средства.

Следовательно, уже с тех времен эта маленькая улица работала «на полную» для славы Божьей. По Гнилой улице ходили священники и монахи трех монашеских орденов и трех христианских конфессий, которых объединяло и общее дело, и общая беда.

Тихая улица в бурные времена

Общая беда украинских православных, католиков и армян была в том, что все они не всегда мирились между собой. О православных и католиках речь уже шла – православные греки ни в коем случае не признавали их христианами. То же можно сказать и об армянах – в печерском патерике даже можно встретить рассказ о монахе, который заболел и вызывал к себе врача. Тот пришел в монастырь, но когда больной узнал, что врач – армянин, то сразу запретил ему даже касаться себя, чтобы не перенять скверну от иноверца.

Особенно обострились отношения между конфессиями после Берестейской Унии 1596 года, когда часть православной церкви признала верховенство Папы Римского. Остальные православные настроились на ожесточенную борьбу, и вскоре ссоры одних православных с другими за престиж и церковные земли приняли серьезный оборот. Те православные, которые не приняли унию, считали себя законными обладателями православных церквей, монастырей, церковных земель. Униаты (тоже, кстати, православные) считали, что церковное имущество принадлежит им. Запорожское казачество провозгласило себя защитником православия и врагами унии, и не собиралось останавливаться ни перед чем. Каждый из них был в чем-то прав, но, как следствие, ссора эта вышла боком всем ее участникам.

После смерти унийного митрополита Михаила Рогозы, его имущество в Киеве было разграблено. В 1606 году в Вильно на нового унийного митрополита Ипатия Потия было осуществлено покушение, в 1618 году казаки утопили в Днепре унийного архимандрита Антония Грековича, в 1623 году в Витебске был убит униатский епископ Йосафат Кунцевич. И если в Вильно и Витебске преступники были наказаны, то Киев был достаточно далеко на востоке, и защитники православной веры чувствовали там себя в безопасности. Именно в Киеве прятались в безопасности организаторы убийства Кунцевича, именно туда боялись возвращаться обращенные в униатство православные священники и епископы.

Однако ссоры ссорами, споры спорами, но Божьи служители, которые делают Божье дело, и заботятся прежде всего о душе человеческой, всегда могли стать выше конфессиональных стен, потому что церковные перегородки до неба не доходят. Преподаватели киевской православной школы Касиян Сакович и Мелетий Смотрицкий прямо проповедовали о церковном единстве. Православные митрополиты Йов Борецкий и Петр Могила мечтали о сочетании православной и униатской церкви, о единстве с Римом и прекращении вражды. Петр Могила пытался реформировать православие, приблизив его к европейской культуре, что свело бы на нет несущественные отличия между верами. Однако казаки, которых в Киеве было достаточно много, не признавали примирения, и прямо угрожали православному духовенству, что убьют того, кто перейдет в унию. Товарищ Петра Могилы Сильвестр Косив писал, что «то были такие времена, когда мы время от времени ожидали, что нами начнут кормить днепровских осетров, или одного огнем, а второго мечом отправят на тот свет».

Если православные боялись гнева своих же защитников, что было говорить о католиках! Быть в то время католиком в Киеве требовало определенного мужества и отваги. Но жители Гнилой улицы держались, оставаясь верными своим прихожанам.

В 1648 году, после начала Хмельниччины, когда законы мирного времени потеряли свою силу, киевские католики уже не имели возможности покинуть город. По всей Украине гуляли казацкие отряды, которые никогда бы не пощадили ни «ляхов», ни «недоляшков», а рядом с ними – и татары в поисках ясырей, и просто разбойничьи банды. Деваться было некуда. И здесь на помощь католикам пришли православные – те из них, что стояли за мирное понимание. Сильвестр Косив (тот же, который собирался кормить собой днепровских осетров) стал после смерти Петра Могилы киевским митрополитом, и хотя и был главой церкви, которая провозгласила войну католичеству, но ни сам, ни его друзья не разделяли радикальных взглядов восставшего казачества. Косив сначала пытался убежать из Киева, но казаки захватили его в плен, обвинили в измене «давней греческой вере» и отправили под конвоем назад в Киев. Поняв, что сам очутился в таком же положении, что и католики с униатами, митрополит вместе с единомышленниками спрятал у себя в монастырях киевских католиков и их семьи – среди которых наверно были и служители киевских католических церквей, которые остались в живых после всех погромов. Божьи служители, которые делали одно Божье дело, понимали друг друга.

Однако война редко милует. Около 1949 года католические церкви были разорены, а те, кто не успел спрятаться у миротворца Косива, наверно погибли. Земли католических монастырей Хмельницкий передал православным церквам (например, земли доминиканцев возле рынка и на Гнилой улице были переданы Киевскому православному братству). Но климат скоро изменился. В 1651 году казацкое войско испытало сокрушительное поражение под Берестечком. В августе того же года после нескольких побед над казацким войском войско литовского гетмана Януша Радзивила заняло Киев. Остерегаясь кары за осуществленные погромы, большинство киевлян оставили город, а вечный миротворец Сильвестр Косив смог повлиять на Радзивила и удержать войско от грабежа. Митрополит вышел навстречу гетману и заверил его в собственной лояльности и лояльности киевлян. Здесь католики, которых спас митрополит, теперь стали залогом его собственного спасения и спасения всего Киева. Однако при неизвестных обстоятельствах по приходе литовского войска в Киев на Подоле вспыхнул пожар, который быстро охватил весь нижний город. Летопись того времени пишет: “Сгорело домов больше как две тысячи и несколько церквей, церковь Доброго Николы, кляштор Бернардинский и колокола погибли”. А обозный дневник добавляет такие подробности: “16 августа показался огонь над Днепром и многие дома сравнял с землей; но костел св. Яцека пехота оборонила... сгорел костел бернардинцев с кляштором, школы, армянская церковь, две старинные церкви православные... костел доминиканцев остался цел, потому что один воин затушил пламя в бане”.

Неизвестно, кто был виновен в этом пожаре. Одни историки обвинили солдат Радзивила, другие – казаков. Сейчас тяжело говорить, кто из них прав. Но это даже неважно – от огня пострадали и католики, и православные. И католики, и православные пострадали от пламени, которое в те годы охватило всю Украину, огнем и мечом, скорбью и смертью завершив религиозные споры братьев во Христе.

Вместо эпилога

Войнам суждено было длиться еще много лет, Киев – а с ним и наша улица – еще несколько раз переходили из рук в руки и почти каждый раз испытывали пожары и беду. Последним хозяином Киева стали московиты, и в 1660 согласно с указом царя полякам, армянам и евреям было запрещено жить в Киеве. Улица Гнилая была лишена своих отважных жителей, а их владения были переданы православным. Так, согласно с универсалом полковника Василия Дворецкого «пляцы бернардинов, иезуитов и армян» были переданы церкви Николы Доброго, а также на этой земле была возведена Покровская церковь, которая и дала улице новое название.

Так Покровская улица потеряла свое средневековое лицо и название, но не потеряла ни назначения, ни судьбы. Улицей полностью овладели православные, которым суждено было продолжить ее необычную историю и стать ее новыми героями. Покровская церковь и церковь Николы Доброго горели и отстраивались, служили киевлянам и российским купцам. Уже в двадцатом веке церкви и улицу прославил отец Александр Глаголев (тот же «отец Александр» из «Белой Гвардии» Булгакова), священник церкви Николы Доброго, преподаватель и ученый-гебраист, который останавливал еврейские погромы и защищал евреев по делу Бейлиса. Отец Александр был репрессирован в 1937 году, погиб во время допроса в Лукьяновской тюрьме и был только что канонизирован Православной Церковью Запада. Сын его, Алексей Глаголев, служил в Покровский церкви и во время немецкой оккупации спас много евреев от казни, а украинцев – от отправления на запад и доли остарбайтера.

Коммунисты закрывали церкви и запрещали проведение богослужений, но после распада Советского Союза обе церкви открылись. Покровскую церковь отдали Автокефальной Церкви, а затем – Киевскому патриархату, а в колокольне церкви Николы Доброго сейчас приход Греко-католической Церкви и магазин издательства «Свичадо».

Киев, пережив несколько веков религиозных ссор, снова становится многоконфессиональным и терпимым. Божьи служители, которые делают Божье дело, снова учатся любить друг друга. Улица, которая когда-то была местом встречи и дружбы многих конфессий, снова возвращает себе прежнее лицо. Память святых и мучеников – признанных и непризнанных, известных и неизвестных – сохраняется в старых церквях, во дворах и домах, в расположенном рядом Музее Одной Улицы. А новые жители церквей пишут новые страницы истории улицы и истории города – пишут своими делами, своей жизнью. Как и каждый из нас.